Российские реформы и недобросовестная конкуренция: опыт нэпа и современная практика (Часть 1)

Российские реформы и недобросовестная конкуренция

За свою историю российская экономика не раз подвергалась ре­формированию. Особенно значительными трансформациями экономическо­го строя, связанными с коренным переустройством всех общественно-экономических отношений, являются реформы 1920-х годов и современ­ные реформы 1990-х.

На первый взгляд, общего в этих реформах не так много. Од­нако более пристальное рассмотрение и сопоставление отдельных процессов и явлений позволяет выявить ряд общих закономерностей, ко­торые, несмотря на различные временные периоды их проведения, по­зволяют говорить об их значительном сходстве, как по экономическим предпосылкам, так и по тем или иным явлениям, сопутствующим рефор­мам. Речь, в частности, идет о таких базовых предпосылках, как об­щая неэффективность экономики с общественной формой собственности на средства производства и курсом на сворачивание предпринимательской инициативы, что неизбежно ведет к деградации социально-эко­номической системы и к необходимости ее реформирования. Что же ка­сается переходного периода, то есть периода, следующего за введе­нием частной собственности, в течение которого начинает интенсив­но развиваться предпринимательство, то аналогии в виде сходства способов первоначального накопления капиталов и методов недобро­совестной конкуренции порой довольно значительны, а в ряде случаев просто идентичны.

Подобие применяемых методов недобросовестной конкуренции в период нэпа и в современной экономике России вызвано до некоторой степени сходными обстоятельствами реформенного периода. Наиболее значительные из них следующие:

1. Отсутствие в стране значительного частного капитала;
2. Крайне незначительное участие иностранного капитала в экономических реформах;
3. Полное обобществление производства и наличие товарного дефицита;
4. Огромное значение роли личных связей в торговых и государственных организациях для начальной стадии предпринимательства.

Эти факторы и предопределили схожую специфику первоначального накопления капитала, и, соответственно, аналогию в методах недобросовестной конкуренции. Специфика, в частности, проявляется в форме конкуренции: в борьбе государственного (общественного) и частного сектора экономики.

Обратимся к фактам.[i]

Начало нэпа (период 1921-1923 гг.), по замечанию известного революционера Ю.Ларина, характеризовалось преимущественно тем, что в это время частный капитал возникал путем перекачки в частные руки государственных средств разнообразными способами и методами. Предприниматели «вступали в НЭП почти с голыми руками, очень мало, часто почти ничего не имея за душой, кроме своей предприимчивости, кроме связей в различных советских учреждениях, кроме готовности идти на великое преступление ради обогащения».[ii]

С целью приобретения начального капитала и получения макси­мальной прибыли, предприниматели наряду с методами недобросовест­ной конкуренции использовали различные формы мошенничества, хи­щений и спекуляции. Все эти методы комбинировались и взаимно допол­нялись, образуя разнородные по своему виду и составу деяния. При этом, однако, все эти действия объединяет общий замысел − за счет недобросовестных или преступных методов снизить себестоимость про­дукции и тем самым увеличить ее конкурентоспособность, выигрывая борьбу у конкурентов, не пользующихся сомнительными с точки зре­ния деликтного или морального права методами.

Широкое распространение в период нэпа получил метод недобросовестной конкуренции, связанный с использованием в технологии не­качественных и низкосортных материалов, о чем при продажах умалчивалось. Товар при этом реализовывался под видом качественного, иногда с небольшой скидкой в цене. В качестве примера приведем следующий эпизод. Лаборанты Ленинграда в 1922 и 1923 годах за взя­тки получали из Рауспирта денатурированный спирт, который затем частные торговцы употребляли на парфюмерию. Имея, таким образом, материал дешевле ТЭЖЭ (треста «Жиркость»), они реализовали его на рынке, продавая свою парфюмерию на 15-205% дешевле.[iii]

Заметим, что в период современных реформ образца 1990-х годов подобное явление также широко распро­странено. Так, масштабы подделки ликероводочных изделий чрезвы­чайно велики − по некоторым оценкам, до 50% общего количества спиртного, реализуемой через розницу, изготовлено кустарным способом не­легальными производителями. За счет использования в производстве спиртных напитков технического спирта, налог на производство ко­торого в 2 раза ниже, чем на пищевой спирт, а такие за счет укло­нения от уплаты налогов, пираты получали значительные прибыли. Пострада­вшей стороной являются потребители и добросовестные производите­ли.

Другим недобросовестным методом, подрывающим принцип равноправия в конкуренции, является метод «паразитных предприятий». Caм по себе этот метод очень прост и эффективен, вследствие чего по­лучил в периоды реформирования массовое распространение. Сущность метода хорошо знакома современникам нынешних экономических преоб­разований и сводится к тому, что государственные служащие из числа управленческого персонала организуют при госпредприятии коммерче­скую структуру, которая паразитируя на деятельности госпредприя­тия (используя его основные фонды, государственные кредиты и про­чие ресурсы), имеют более низкие издержки на производство едини­цы продукции, что позволяет им получать высокие прибыли и подав­лять конкуренцию. Обратимся к историческим фактам.

Один из госслужащих, ставший предпринимателем − некто С.Пляцкий, заказал заводу «Большевик» прокатать 26 тыс. пудов стали из материалов завода. Цена Пляцкому была назначена ниже себестоимо­сти. Заказ (валы) был выполнен из высокосортной стали, подходя­щей по составу к инструментальной. Заказ Пляцкому был выполнен на месяц раньше срока; между тем аналогичный заказ Сестрорецкому оружейному заводу был исполнен на месяц позднее, и задержаны были заказы Волховстрою. Заказы Пляцкому выполнялись из материалов заво­да, но, тем не менее, Пляцкий под них получил широкий кредит в Гос­банке. Этот банковский кредит он использовал для своих других оборотов. Далее, этот заказ был заклеймен буквой «Г», что является специальной ответственной маркой завода «Большевик», указывающей на особо высокое качество товара, то есть этот товар особенно охотно должны были рвать с руками все нуждающиеся в металлотоварах госорганы. Наконец, управляющий завода Серов выдал Пляцкому мандат в том, что Пляцкий является «представителем завода». К этому остается добавить сведения о массовости данного явления: из частных предпринимателей, дела которых слушались судом в 1924-1926 годах, состояло на государственной службе до 1921 года ни много ни мало 90%.[iv]

Следующей формой недобросовестной конкуренции, часто применявшейся как в период нэпа, так и в современной практике, являет­ся использование коммерческим организациями помещений, оборудо­вания, транспорта, сырья и материалов по бросовым ценам, которые назначаются за взятки государственными чиновниками при распрода­же неликвидных фондов, реорганизации (или приватизации) какого-либо государственного предприятия. Предлоги для подобных операций могут использоваться самые разнообразные. Приведем несколько примеров.

ГУМ в 1926 году из всей импортной галантереи, то есть из той галантереи, которая была привезена из-за границы и была оплачена золотой валютой для специального насыщения внутреннего рынка, − ГУМ в стремлении к сокращению «мертволежащего» запаса 80% импорт­ной галантереи продал частным лицам. Из оптовой продажи ГУМа в 1926 году вообще 56% всех товаров продано частный лицам.

Ленинградодежда, когда распродавала свое неликвидное имущество, вполне исправные автомобили продавала по цене от 400 до 600 рублей за штуку, между тем как рыночная цена такого автомобиля «оставляла не менее 10 тысяч рублей.[v] Естественно, что в таких ус­ловиях государственные предприятия постепенно утрачивали свои позиции в конкуренции с частными производителями. В качестве аргу­мента приведем еще один эпизод.

Два лучших завода по производству гальванических элементов – «Молния» и «Бетта» − были сданы в аренду. Они и до революции не имели достойных конкурентов. Тогда же ими управлял некий Гезерих, который был совладельцем заводов, а с 1921 года он взял их в аренду. Причем сделал это на условии, чтобы имущество было оце­нено по спискам самого Гезериха, которые он составил менее чем в одну десятую действительной стоимости, как это было затем установлено на суде. Это дало возможность Гезериху продавать изде­лия заводов на 30% ниже прейскуранта государственных заводов с той же продукцией. Это было довольно распространенным явлением, когда продукция арендованных заводов по своей дешевизне била на рынке продукцию госзаводов, потому что государственные заводы полностью оплачивали расходы производства, а арендованные заводы часто сда­вались на таких условиях, когда им материалы и запасы надолго предоставлялись почти бесплатно.[vi]

Следующим способом, нарушающим конкурентные отношения в смысле равноправия их участников, является контрабанда. Негативные проявления контрабанды   распадаются на три основные направления:

— во-первых, это деяние само по себе является правонарушением, которое связано с уклонением от налогообложения (таможенных сбо­ров и пошлин);

— во-вторых, в результате контрабанды на внутренний рынок страны попадают товары, не прошедшие должной проверки и сертификации, по­дчас подделки, изготовленные пиратским способом, применение кото­рых может нанести ущерб потребителю;

— в-третьих, те торговые и промышленные предприятия, которые не используют контрабандную продукцию, оказываются в менее благопри­ятных условиях с точки зрения конкурентных отношений.

Масштабы контрабанды традиционно высоки в портовых и пригра­ничных населенных пунктах. В связи с этим, по обе стороны грани­цы возникает целая сеть посреднических фирм, обслуживающих контра­бандный оборот. Так как в основном все эти фирмы частного харак­тера и их услугами пользовались частные предприниматели, то есте­ственно, что успешно развивался частный капитал, а ущерб несла го­сударственная промышленность и торговля по той причине, что их то­вары не находили сбыта. Обратимся к статистике.

В Новороссийске, где контрабандная торговля была развита до­статочно сильно, за второе полугодие 1925 года общий оборот торго­вли увеличился более чем на 60%. Но при этом обороты частной тор­говли возросли на 80%, в то время как оборот государственной тор­говли возрос только на 53%, а кооперативной — всего на 33%. Удель­ный вес частника в связи с этим поднялся до 47% от общего оборота торговли. Так как контрабандные товары идут через частную торго­влю, то в излюбленных пунктах увеличилась и роль частной торговли.

Как в период нэпа, так и в период 1991-1994 годов объектом повышенного внимания частных предпринимателей становились государственные льготные кредиты. Процесс получения таких кредитов и их использование в большинстве своем связаны с методами недобросовестной конкуренции. Причем получение необоснованного государствен­ного кредита или даже лишь гарантийного письма Госбанка ведет к мультипликативному эффекту недобросовестных действий. В качестве люстрации к сказанному приведем следующие примеры.

Химический завод «Калорифер» (частный), якобы выпускающий перетопленое сало, хочет кредитоваться в Госбанке. Госбанк поручает своему агенту посмотреть завод. Завод оказывается «работающим на полном ходу» и получает кредит в Госбанке. Впоследствии оказывает­ся, что этот выпуск сала был единственным в практике этого завода на весь год; его выпустили исключительно для агента Госбанка. Это дело слушалось в Московском губернском суде в 1926 году.

А другой завод, мыловаренный, работал «беспрерывно», но, как выяснилось потом, всегда варил одну и ту же массу. Когда бы не пришел агент Госбанка на завод, на заводе всегда имелся запас мас­сы для переварки и дежурный человек, чтобы ее варить. Но вся эта махинация начиналась только тогда, когда агент Госбанка являлся для осмотра.

Кроме того, штамп Госбанка придавал коммерческим фирмам видимость солидности и надежности. Подразумевалось, что если Госбанк доверяет какой-либо фирме, то сомнений в ее финансовой устой­чивости быть не может, а всякая дальнейшая проверка не имеет смы­сла. Так, некоему частному предпринимателю Петрице и его компань­ону Инглинку, производившим земляные работы на сельскохозяйствен­ной выставке в Москве, удалось получить даже не кредит, а гаран­тийное письмо Госбанка. Компаньоны сняли с этого гарантийного пи­сьма заверенные копии и разослали заграничным фирмам и советским учреждениям. Эффект получился полный. Они успешно завязали пере­говоры с заграничными фирмами «Алямерико», с европейским лесным концерном, даже с Нобелем, получили из-за границы заказ на 50 тыс. шпал, получили в аренду Нижегородский лесопильный завод в Майкопе, до революции оценивающийся в миллион рублей, почти успели полу­чить паркетный завод в Батуме, фабрику гнутой мебели в Майкопе   и т.д. − когда вдруг попались на неаккуратно данной взятке в 100 ты­сяч рублей и были арестованы.[vii]

Конечно, приведенными выше методами не исчерпывается вся гам­ма методов недобросовестной конкуренции, применявшихся в период нэпа, однако после приведенного обзора легче составить представ­ление об их сущности, такие как и найти соответствующие аналогии в современных российских реформах.