Вид с водонапорной башни на Смоленский собор со стороны Староконной площади (ныне площадь Ленина). Смоленский собор не сохранился; теперь на его месте стоит корпус Института связи (ул. Плехановская).
Старый Воронеж непредставим без ремесленников. Значительная их часть составляла отдельное от мещан сословие с особым управлением. Этих людей ещё называли «цеховыми», так как горожане, занимавшиеся ремеслом, должны были записываться в профессиональные объединения — цеха. Тому, кто оказался вне цеха, не позволяли открывать ремесленное заведение и держать рабочих.
Принадлежность к цеху была временной или постоянной. Полными цеховыми правами пользовались лишь постоянные члены. В воронежских мастерских существовали три категории работников: мастера, подмастерья и ученики. Только пробыв от 3 до 5 лет в учениках, можно было получить звание подмастерья. Затем, представив образец своей работы и получив одобрение, ремесленник обретал звание мастера. Мастер имел право открывать заведение с наёмными рабочими и учениками. Они же, мастера, избирали ремесленного голову.
В системе городского самоуправления всеми цеховыми ведала Ремесленная управа, подчиненная городской Думе. Она занималась учётом ремесленников, их записью в цеха, наблюдала за их работой и поведением, охраняла их сословно-профессиональные права, заботилась о совершенствовании ремёсел, о профессиональном обучении. Если требовалось, оказывала социальную помощь. В Воронеже такую управу создали в 1790-х годах в связи с утверждением Екатериной II «Жалованной грамоты городам» (1785 г.). Первоначально это была Цеховая управа, ей подчинялись шесть цехов. К середине XIX века она стала ведать также ремесленниками, не объединенными в цеха, и называться Ремесленной и цеховой управой (кратко — Ремесленной).
В 1860 году по распоряжению губернатора были обследованы цеха ремесленников, и обнаружилась неприглядная картина. У портного Афанасьева, сапожников Аврамова, Быханова и Лебедева ученики имели болезненный вид, выглядели изнуренными и истощёнными. Их наказывали розгами и ремнями, принуждали работать в праздники, плохо кормили. У портного Курского ученики платили за баню из собственного кармана, а не за счёт хозяина. Сапожник Лыскин имел тесное помещение, где одновременно работали, ели, спали 25 человек. Воздух был насыщен запахом кожевенного товара и гарью кухни. По материалам расследования Ремесленная управа оштрафовала пять ремесленников-хозяев за жестокое обращение с учениками — каждого на 25 рублей серебром.
Такая управа сохранилась в структуре самоуправления и после городской реформы 1870 года. Во главе управы стоял ремесленный голова, ему подчинялись пять цеховых старост — по числу цехов. Наиболее важные приговоры ремесленного общества подлежали утверждению городской управой. Но в конце XIX — начале XX века, с расширением капиталистических отношений и размыванием сословных граней среди городского населения, Ремесленная управа утратила своё прежнее значение. В 1884 году она была реформирована: в Воронеже ввели упрощённое управление во главе с ремесленным старостой и двумя его помощниками. По данным 1894 года, в 69 цехах были объединены 508 ремесленников-хозяев. Более детальные сведения о численности ремесленников в городе даёт анкета 1910 года, разработанная Министерством торговли и промышленности: общее число ремесленников — 3536 человек, из них «вечноцеховых» — 886, «временноцеховых» — 735 (итого мастеров — 1621), подмастерьев — 1319, учеников -596.
При управе работала Ольгинская богадельня, в 1900 году её разместили в новом здании, построенном ремесленным обществом. В 1903 году здесь содержали 5 мужчин и 17 женщин. В 1913 году открылась библиотека, призванная помочь самообразованию умельцев. Уже в первый год её читателями стали 54 человека.
Многолетним руководителем Воронежской ремесленной управы был купец, «парикмахерских дел мастер» Степан Курильченко (Курильченков). Как избрали его ремесленным головой в 1870-х годах, так и оставался он во главе управы до 1900-х годов (видимо, до конца жизни), только «переименовали» его в старосту в соответствии с реформой. Купец жил на главной улице города, на месте советского Дома книги. Здесь же функционировало его парикмахерское заведение. В мужском зале стригли, завивали, брили и красили волосы на голове, бороде и усах. Женщины, любившие пошиковать перед кавалерами, тоже удовлетворяли свои запросы у Курильченко. Им предлагались бальные и венчальные украшения (цветы, страусовые перья), готовые шиньоны, косы… Даже для маскарадов и домашних спектаклей имелся любой грим: парики, бороды, усы, носы. Но ремесленники уважали Степана Ивановича, конечно, за другое: по свидетельству газеты «Дон», он был «достаточно известен в городе за человека правдивого и энергичного».
Во второй половине XIX века в Воронеже появилось много мелких ремесленно-кустарных мастерских. Поскольку промышленное производство товаров широкого потребления в конце XIX — начале XX века было налажено слабо, ремесленники были почти единственными поставщиками многих вещей, необходимых в повседневной жизни. Они же обслуживали и некоторые нужды промышленности, торговли и транспорта. Этим объясняется разнообразие занятий людей, вышедших из народа: портные, модистки, шляпочники, сапожники, башмачники, хлебники, мясники, кондитеры, печники, каменщики, кузнецы, красильщики, стекольщики, жестянщики, парикмахеры, часовщики, фотографы… Недаром считалось, что русский человек — искусник на все лады — нигде не пропадёт. Развитие ремёсел было отличительной чертой всех городов, и Воронеж в этом отношении имел достойных представителей.
В 1900 году в Воронеже переписали 452 промышленные заведения. Оказалось, что 90% — это различные мастерские. Большинство делали одежду и обувь — 39%. Много было мастерских по обработке металлов: железные, кузнечные, механические, меднослесарные — 17,3%. Доля мастерских по обработке дерева (мебельных, каретных, колесных, столярных, токарных, бондарных) составляла 10,4%. А производством продуктов занималось 12%. Историческое название Бондарного переулка сообщает нам о бывшей бондарной фабрике И.И. Попова и С.С. Алёхина, открытой в 1903 году около Чижовки.
В конце XIX -.начале XX века появились заведения, которые предлагали целый ряд технических новинок для повышения домашнего комфорта. Электротехническое и никелировочное заведение Б.С. Стороженко, находившееся за Петровским сквером (на углу Малочернавской улицы), наряду с лужением самоваров и посуды устраивало в домах электрическое освещение, монтировало телефоны. Меднослесарная и водопроводная мастерская В.О. Макарова (Никитинская, 40) устанавливала ватерклозеты, ванны, электрозвонки, чинила примусы.
Существовало довольно много мелких заведений с одним-двумя работниками (в некоторых работал только сам хозяин) — 53,9%. Группа мастерских с 3-10 рабочими составляла 38,5%, а более крупных заведений — около 8%.
Необходимым условием для деятельности ремесленных заведений был выкуп промыслового свидетельства. В 1913 году за неприобретение этого документа Ремесленная управа в судебном порядке взыскала штрафы с И.И. Гнедых (колбасня) — 30 рублей, М.П. Березенцева (каретная) — 20, И.А. Есипова и В.И. Коншина (сапожная) -1 0, Д.В. Черкасова (никелировочная мастерская) — 15. В случае неуплаты штрафа хозяевам заведений грозил арест до нескольких дней.
Сбывали изделия на базарах и ярмарках, продавали их и в собственных лавочках и магазинах, которые часто находились в одном помещении с производством. Практиковалось заключение контрактов с каким-либо учреждением. Впрочем, это не исключало одновременную работу на заказ. Так, столярная мастерская А.М. Хрипуновича, имея подряды от земства, выполняла разовые заказы на мебель.
Г.М. Некрасов работал исключительно на заказ из своего материала. Он делал шкафы, столы, принимал мебель в починку. Г.И. Митин и на заказ работал, и продавал мебель в магазины. Переплётная мастерская А.И. Наумова работала по тому же принципу. Тетради и книжные переплёты она реализовывала в собственном книжном магазине при мастерской.
Состав ремесленников отличался неоднородностью. Заниматься ремеслом посредством наёмных работников без испытания в знании ремесла разрешалось и представителям других сословий (купцам, мещанам, крестьянам), если они уплачивали все необходимые цеховые сборы. Мелкие товаропроизводители обходились в производстве обычно личным трудом и трудом членов своей семьи. Были такие, что знали по два ремесла. В летнее время он штукатур или каменщик, а зимой — сапожник или портной.
Некоторые ремесленники сделали большую карьеру. В их числе — И.К. Лазаренков. До сих пор на бывшей Нееловской улице стоит каменный двухэтажный особняк, который он смог построить в начале 1880-х годов и расширить в 1902 году. Здесь же хозяин держал свою прибыльную шорную мастерскую. Теперь этот дом причислен к памятникам архитектуры (ул. Пятницкого, 55).
В мастерской жестянщика. Фото конца XIX – начала ХХ в.
Лишь в 1907 году, после тревожных революционных событий, городская Дума приняла постановление, регулирующее продолжительность рабочего дня в ремесленных заведениях. Режим работы устанавливали хозяева, однако рабочий день не мог превышать 12 часов, в это время включался обеденный перерыв — не менее двух часов. Исключения допускались для сезонных производственников (плотников, землекопов мостовщиков, каменщиков, штукатуров): рабочий день удлинялся ещё на два часа, но число таких дней не могло превышать 60 в году. Перед праздниками Пасхи и Рождества на два часа продлевали рабочий дел сапожников, портных, булочников, колбасников. Воронежская газета «Голос труда» писала, что перед принятием этого постановления в мебельной мастерской М.А. Хаста трудились по 17-18 часов. Уже в начале шестого утра хозяин начинал будить рабочих, а в полшестого все работали. «Чай» продолжался только 10-12 минут. Вообще обед был до того невкусный, что ели только от голода…
Проверка, проведенная в 1912-1913 годах, показала, что правила 1907 года в основном соблюдались. В столярной мастерской мещанина В. Г. Березенцева работа начиналась в шесть утра и заканчивалась в шесть вечера. Два часа выделялось на завтрак и обед. В переплётных мастерских время работ ограничивалось девятью — одиннадцатью часами. Свой режим диктовали пекарни, где работа осуществлялась преимущественно ночью. Среднее число рабочих часов булочника составляло 6 часов в сутки, а кондитера — 8. Во всяком случае, так обстояло дело в пекарне купца А.П. Петросова.
Зарплата в мастерских могла выдаваться помесячно, еженедельно и подённо. Мастер со своим инструментом ценился дороже. В 1910-е годы средняя подённая зарплата строительных рабочих колебалась от 1 руб. до 1 руб. 20 коп. в зависимости от специальности. Столяры зарабатывали от 9 до 15 рублей в месяц, пекари получали 20 рублей. Труд переплётчиков ценили лучше, до 35 рублей. Широко была распространена понедельная оплата. По субботам кончали дело в шесть часов вечера, как начинали звонить по церквам к всенощной. После этого хозяин раздавал жалованье, и работники отправлялись в трактир или в баню.
Существовала и сдельная оплата труда. Сборка одной кровати в кроватной мастерской М.Ш. Поляка стоила 30 копеек, а в сутки собирали примерно 5-6 кроватей. Сапожники и портные, работавшие на сдельщине, не считались со временем. На зимний период сложился обычай справлять так называемые «засидки», когда подрядчик покупал водку и поил работников. Все сидели с огнем до 12 ночи, а сдельщики — всю ночь, прихватив для сна два-три часа. Этот период продолжался с 1 октября и до пасхальной недели. Временем отдыха были две недели святок (с 25 декабря по 7 января по старому стилю), масленичная и пасхальная недели. На праздники хозяин ссужал работников деньгами, а летом их надо было отрабатывать.
Помимо подмастерьев, хозяева мастерских держали мальчиков-подростков, поступавших в ученье, что считалось скрытой формой эксплуатации, поскольку с первого же дня их заставляли работать бесплатно или за гроши. Мальчики были включены в общесемейный распорядок дня, ведь они жили у хозяина на квартире, на его харчах. Родители, отдавая ребёнка, надеялись, что он получит какую-то специальность, а потом «выйдет в люди», и одновременно избавлялись от лишнего рта. Мальчики обязаны были выполнять все требования хозяина и членов его семьи, а также и старших работников: рубили дрова, топили печи, возили воду, ходили на рынок, бегали в кабак за водкой для мастеров, чистили им сапоги. Если к мастеру хозяин обращался по имени и отчеству, а подмастерье довольствовался отчеством, то ученику полагалась лишь кличка «мальчик».
Поскольку хозяин часто предоставлял рабочим квартиру и стол, осенью он старался заготовить продукты на год. В переплетной мастерской В. Колтакова работали 15 мастеров и учеников. Как только наступала осень, он брал подводы, двух работников и ехал на базар, где закупал много гусей (они были дёшевы), картофеля, капусты, гречки, пшена, муки, сала. Нанимал опытного мастера по засолке гусей. Их солили огромными бочками до следующей осени. Две кухарки готовили обеды для рабочих: борщ из соленых гусей, на второе — каши либо блины. Пища простая, но сытная.
На хозяйских харчах содержались и строительные рабочие, набранные из крестьян-отходников. Они жили в квартирах у подрядчика, где было достаточно тесно, но получали сравнительно хороший стол. На обед — квас-окрошку (если день скоромный, то с мясом-солониной), лук, картошку. После кваса — щи и пшённую кашу. Хлеба им давали, сколько требуется, ибо стоил он недорого.
Благодаря хорошему питанию отличались здоровьем рабочие пекарен. Иначе им трудно было бы выдержать огромные нагрузки. Но всё равно работа при печах, постоянные смены температур, замешивание теста вручную, мышечное утомление часто вели к болезням сердца, эмфиземе лёгких, ревматическим заболеваниям.
По организации труда к ремесленникам приближались извозчики. Этим промыслом часто занимались крестьяне, проживавшие в пригородных слободах. Много извозчиков давало село Старая Ведуга Землянского уезда. Жили они на квартирах в частных домах, немноголюдных и сравнительно чистых. Но мало спали и плохо ели, жаловались на боли в позвоночнике.
Ещё ремесла подразделялись на мужские и женские. Это деление соблюдалось строго. Типично женским занятием была профессия прачки. К 1917 году в Воронеже насчитывалось 12 прачечных мастерских, в которых условия труда были ниже всякой критики. Мастерская Врумнина находилась в грязном, тесном помещении, где работницы спали на кучах грязного белья. По окончании стирки прачку заставляли мыть полы и выполнять другие работы, не входившие в её обязанности. Например, в мастерской Лобзова прачки обязаны были нянчить хозяйских детей. Часто они переносили брань, грубое обращение, побои со стороны хозяев. Редкую работницу отпускали без скандала. Сначала её обвиняли в краже, затем вели в сыскное отделение и, опозорив её таким образом, не заплатив за работу, выталкивали на улицу.
Зажиточные люди заводили «домашних» портних, поселяя их в своём доме и, по существу, превращая в прислугу. Вот текст одного из объявлений в воронежской газете: «Требуется приличная девушка домашней портнихой, ухаживать за барыней. Рекомендация необходима. Приходить для переговоров 15 числа на Нееловскую, 7, квартира Стрижевского». Профессией портнихи можно было овладеть в модных мастерских. При одной из них, принадлежавшей Е.М. Кривошеиной, существовала платная школа кройки и шитья, где за месяц обучали кройке, а за три месяца — шитью и вручали соответствующий аттестат.
Ещё с 1860-х годов в местной прессе поднимали вопрос об открытии в Воронеже учебного ремесленного заведения. На средства купца А.И. Нечаева в 1870 году была основана начальная школа. В доме на Никитинской улице мальчики из бедных семей бесплатно постигали сапожное и переплётное ремесла. А в 1907 году вдова С.Н. Коломенкина, известного в городе благотворителя, директора завода В.Г. Столля, организовала художественно-ремесленную мастерскую, носившую имя её покойного мужа. Сюда принимали детей обоего пола не моложе 12 лет, уже окончивших начальные училища. Обучали плотнично-столярному и картонажному делу. Курс обучения продолжался три года, третий класс был бесплатным. Выпускникам выдавали свидетельство на звание подмастерья. Спустя пять лет можно было стать мастером…
Собственных домов не имели многие ремесленники. По данным обследования 1899 года, 27,7% всех квартир в Воронеже сдавались ремесленникам и мастеровым (в абсолютных цифрах — 1874 квартиры с населением 7188 человек). Сапожники и башмачники снимали 281 квартиру, портные — 249. портнихи и швеи — 217, прачки — 197, столяры и токари — 163. Большая часть жилья находилась на окраинах, примыкала к берегу реки и к слободам Троицкой и Чижовке.
В 1928 году на карте города появилось название «Ремесленная гора», которое свидетельствует о продолжении старых городских промыслов во времена нэпа. Новое название окраинной улицы, поднимающейся к Чижовке, извещало о многочисленных ремесленниках, живших на этой улице как в собственных домах, так и на квартирах. Даже в 1929 году, когда с нэповскими порядками уже боролись в списке «неорганизованных избирателей» Ремесленной горы значились: сапожники Андрей Бутерин и Яков Зуев, зонтовщик Егор Костров, портные Алексей Курилкин и Владимир Поляков, плотник Андрей Ключников, столяры Федор Сазыкин, Федор Шалымов, Иван Карпов, Иван Гнидкин, Михаил Пахомов извозчик Иван Степанов… Большинство — молодые люди в возрасте от 19 до 30 с лишним лет, только зонтовщик был пожилым, 60-летним.
Помимо уличного топонима, память о бывших ремесленниках хранит и усадьба Ремесленной управы — два здания на Большой Девиченской, на нынешней улице Сакко и Ванцетти. Более старый -дом №87, сооруженный ещё в первой половине позапрошлого века. В 1900 году ремесленное обшество выстроило рядом новый дом (№87а), разместив в нём контору управы и богадельню. Помещения в старом здании стали сдавать в аренду под ремесленные заведения. Так, с 1910 года первый этаж арендовало столярное заведение Г.М. Некрасова… Оба здания теперь охраняются как памятники истории и архитектуры.
См.: Попов П.А., Фирсов Б.А. Старый Воронеж. Из истории городского быта XVIII – начала XX века. – Воронеж: Центр духовного возрождения Чернозёмного края, 2009. – 328 с. (С.14-18).
