Игра составляет не только основу командных и индивидуальных видов спорта, эта категория является важнейшей для многих других видов физической, политической и творческой деятельности – театра, кино, танца, живописи, компьютерных, азартных и настольных игр. В то же время игра является докультурным феноменом, так как игра характерна не только для детей и взрослых людей, но и для животных, птиц.
Какую роль природа отводит игре, в чём её философский, нравственный, цивилизационный и эстетический смысл – эту проблему разрабатывали такие известные в мире мыслители, как Йохан Хёйзинга и Жан-Поль Сартр, отказавшийся в 1964 году от Нобелевской премии по литературе. Что же принципиально нового внесли в философию игры Хёйзинга и Сартр? Их подходы к категории игры весьма интересны и глубоки.
Игра характеризуется самозабвением, переходящим в восторг, целиком захватывая играющего, погружая его внутрь игрового пространства и времени, которые обозначаются материально или идеально. Осуществляется она по добровольно принятым правилам, обязательным для исполнения, вызывает к существованию общественные группировки. Благодаря своему характеру свободной деятельности, игра выходит за границы природного процесса, «обыденной» жизни, и жизни как таковой. Прерывая процесс непосредственного удовлетворения нужд и страстей, игра протекает внутри самой себя, совершается ради удовлетворения, приносимого самим совершением действия.
Если проанализировать любую человеческую деятельность, до самых пределов нашего познания, она окажется не более чем игрой. Игра есть понятие для обозначения свободной деятельности человека, в которой он самостоятельно раскрывает все подлинные человеческие силы. «Человек играет только тогда, когда является человеком в полном смысле этого слова, и только тогда является человеком, когда играет» — указывал Фридрих Шиллер.
Йохан Хёйзинга, нидерландский культуролог, анализирует понятие игры, опираясь на опыт развития философии и выработанную терминологию. Он называет человека играющим, отводит понятию игры роль основополагающей культурологической категории. Культура имеет игровой характер. Она возникает в форме игры, она «разворачивается». И в этом двуединстве игры и культуры игра является первичным, объективно воспринимаемым фактом, а культура есть всего лишь характеристика, которую наше историческое суждение привязывает к данному случаю. И даже в формах высокоразвитой культуры игровой момент может вновь проявиться в полную силу, вовлекая в опьяняющий вихрь исполинской силы как отдельную личность, так и народные массы. Поэтому игра не может опираться на какой-либо фундамент. Она сама является таковым для культуры. Игра перешагивает рамки биологического, являясь выражением человеческой натуры, которая постоянно стремится ввысь, неважно, будет ли эта высь земной славой и превосходством, или победой над всем земным. Игра и есть та самая врождённая функция, благодаря которой человек осуществляет свои устремления.
Для философии экзистенциализма представление о человеке играющем слишком экзотично. Более принято рассуждать о границах «отражение – творчество», «свобода – необходимость», «созерцание – преобразование». Жан-Поль Сартр, глава атеистического крыла экзистенциализма, утверждает, что в том мире самому человеку дано играть творческую роль. Игра не обязательно заканчивается выигрышем, в ней человек может оказаться в проигрыше. Обнаружилось, что творчество есть не только способ бытия человека, но и техники, подчиняющей себе науку и явления культуры, а также и самого человека. Это она – техника – эволюционирует, «саморазвивается», становится мерилом всего существующего. На Земле бурно растёт мир искусственного, вытесняя мир естественного, угрожая человеку как биологическому виду. Человек оказался в плену своих созданий, в которых воплотился отчуждённый от него разум.
Жан-Поль Сартр утверждает, что в мире нет места для творчества, для подлинно человеческой деятельности; истинно человеческое отчуждается от человека, «человек не узнаёт себя в своей объективации». Сущность отчуждения, по Сартру, усматривается в том, что вещи являются результатом практической деятельности людей, их «материализованной практикой», выступают как «другое», то есть инобытие самого человека. Продукты человеческого труда, выступающие как не Я, перестающие быть Мной, выступают как нечто враждебное человеку, как «контрфинальность», как «антипрактика».. Бытие «крадёт» результат практики, творчества. Экзистенциалистский поиск результатов творчества завершается полным фиаско. Вот почему игротворческая деятельность возможна только в мире чистой мысли, как мыследеятельность. Творческие игры не опасны. Пусть играют, но без доведения до претворения в действительность. А социум позаботится о нереализации замыслов.
Авторы: Костриченко Л.Ф., Галкин В.В.
